Литературная рыбалка. Петрович 1

Два чайника и один Петрович

Чайник – новичок рыболовного дела
(Из обихода)

Собственно говоря, чайников в этом походе было три, но один, электрический, никаких проблем Петровичу не создавал. Как раз наоборот: чайник электрический очень быстро кипятил приносимую из колодца воду, т.е. «от и до» справлялся со своими обязанностями. А вот с двумя другими «чайниками» проблемы начались еще с вечера пятницы, когда Петрович согласился взять с собой на рыбалку коллегу по работе Сергея и его племянника Николая.

Коллега Сергей рыбалкой заразился года три назад. Причем, заразился именно зимней и, конечно, от Петровича. За зиму они вместе выходили на лед раза три-четыре, не больше, причем рыбачили, что называется, не отходя от кассы – на Гребном канале или под Трамплином на Волге, т.е. в черте города NN. Обремененный, несмотря на молодость, женой и тремя дочками, Сергей позволить себе поездку на пару дней не мог.
Но в этот раз все сложилось более чем удачно: супруга Сергея с чадами гостила у родственников в деревне, чтобы дать возможность благоверному сосредоточиться и дописать застывшую на полпути диссертацию. Такой момент дорогого стоил, и Сергей решился его использовать. Узнав, что Петрович собирается на два дня в село, со странным для Волги названием Акулиха, он вызвался в напарники и предложил услуги своего авто по доставке бренных тел к месту назначения. Петрович с радостью согласился: места в домике на Волге хватало, а в компании однозначно веселей. В принципе, непосредственно на рыбалке Петрович никогда не скучал: зимой он бегал, бурил, тряс; летом греб, закидывал, вываживал – места для скуки просто не было. А вот после рыбалки, особенно долгими зимними вечерами, к Петровичу, бывало, подкрадывалась тоска. Ощущение полного одиночества, покинутости и забытости воскрешало в памяти давно заученные старшиновские стихи:

И в этой холодной избе,
Что с края села задремала,
Я сам предоставлен себе,
А это, ей-богу, не мало.

Стихи очень точно отражали и пейзаж со старенькой избой Петровича на краю села, и настроение одинокого рыбака.

Вот после рыбалки приду
Да скину одежду сырую,
В печурке огонь разведу,
Ухи наварю – и пирую.

Пир одинокого человека на праздник похож не был. Да, это была почти абсолютная свобода: без телевизора, городского шума и людей. Но это была горькая свобода одинокого человека. Так абсолютно свободен и несчастен был Робинзон Крузо на своем острове до появления Пятницы. Видимо, поэт переживал нечто подобное, и стихи его как нельзя более удачно отражали душевное состояние Петровича.

И все мне уже по плечу,
Никто и ничто не помеха.
Хочу – и до слез хохочу,
Хочу – и рыдаю до смеха.

И все же стихи-молитва помогали не всегда. Тогда Петрович шел «переулком в знакомый кабак»…
«Да, в компании гораздо веселей, - думал Петрович, - тем более что на личном авто Сереги – это вам не в битковом автобусе!»
Если бы Петрович знал, каких усилий будет стоить ему грядущая рыбалка, он ни секунды не раздумывая, нашел бы тысячу причин отказаться от поездки. Но тогда настроение у Петровича было отличным, и ближайшее будущее рисовалось исключительно в розовом цвете. Не напрягла Петровича ни просьба Сергея захватить с собой племянника-старшеклассника, ни предложение выехать в пятницу, чтобы, остановившись в пригороде на даче у Сергея, заняться там небольшим ремонтом его старенького "Жигуленка", а уже наутро рвануть в Акулиху.
Заехав за мотылем, Петрович прибыл домой, перекусил и превратился в ожидание. Процесс ожидания грядущих рыбалок был для Петровича вещью совершенно непостижимой. Во-первых, время – оно как будто останавливалось, или, в лучшем случае, медленно ползло, и чем бы ни занимался Петрович, он все время чувствовал это время и его постоянно подгонял. Во-вторых, «накладки». Они были неизбежны, и чем больше была компания отправляющихся на вылазку единомышленников, тем больше было «накладок», тем дальше отодвигалось время выезда. В этом отношении хорошо было добираться до места рыбалки общественным транспортом – «Метеором», электричкой, автобусом… Общественный транспорт никого ждать не любит, все «накладки», как ни странно, разрешаются сами собой, и все успевают к отбытию автобуса, электрички и «Метеора». На этот раз в походе участвовало трое, и опоздание против намеченного срока составило всего час с небольшим.
Пока заправка, пока закупка продуктов – на дачу Сергея прибыли уже довольно поздно. По пути Петрович выяснил, что племянник Сергея Николай никогда в руках зимней удочки не держал, а лунку видел только на фотографиях. «Ну что ж, - подумал Петрович, - одним чайником больше – одним меньше – какая, в принципе разница? Ящик у него есть, удочкой я его снабжу, бурить научится по ходу пьесы – проблем никаких!»
Эх, знал бы Петрович, что проблемы уже стучатся в гости, был бы, конечно, суевернее, думая такие думы: поплевал бы через левое плечо или постучал по собственной начавшей седеть голове…
Первая незадача случилась при смене колодок на автомобиле. Что-то там не хотело отворачиваться, затем что-то другое не хотело «усаживаться» – Петрович с детства к авто был совершенно равнодушен, а потому в тонкостях автодела совсем не разбирался. Все же из солидарности, оказывая Сергею услуги «подай-принеси», Петрович вместе с двумя другими участниками экспедиции до полуночи торчал на морозе, жалея, что утекают драгоценные минуты отдыха.
В общем, пока умылись, пока поужинали – спать осталось три часа. Сколько раз Петрович выходил на рыбалку не сомкнув глаз предыдущей ночью – не сосчитать. Но полноценного удовольствия такая рыбалка уже не доставляла. Нет, в сон, конечно, на рыбалке не клонило – азарт подгонял, но чувствовалось все как-то притупленно, и на мир смотрелось как будто сквозь кисейную занавеску.
Три часа сна пролетели как один миг. Собрались – попили чайку – поехали. В предвкушении предстоящей рыбалки в богатых на рыбу (ему ли не знать!) местах, Петрович инструктировал попутчиков, острил и рассказывал многочисленные рыбацкие байки. Это в компании тертых мужиков не расскажешь позавчерашнего анекдота – все всё знают. А в компании чайников, только приобщающихся к таинствам ремесла, даже «бородатые» истории принимаются «на ура!». Воодушевленный слушательским вниманием, Петрович на все лады «заливался соловьем».
Частью своего сознания, свободным от занятости в эстрадном выступлении, Петрович отметил, что Сергей авто водит очень уверенно, и они уже обогнали машин восемь-десять с коллегами-конкурентами. До конечного пункта оставались считанные километры, когда машина не вписалась в очередной крутой поворот и как на пьедестал влетела на высокий снежный бруствер. Удивительно, но ни экипаж машины, ни она сама не пострадали. Отделались, что называется, легким испугом. В такие минуты и проверяется рыбацкая солидарность: тут же остановились две легковушки и грузовик с кунгом, машину «дернули» и все вместе (уже никуда не торопясь) въехали в Акулиху.
В доме, по причине его нежилого состояния, царил могильный холод: это такое положение вещей, когда в помещении холодней, чем на улице. Впрочем, до вечера времени было много, и заверенная Петровичем в любви и преданности соседка, обещала избу «до человеческого состояния» натопить.
И вот он – лед! Сколько разговоров, мечтаний, вечеров за пайкой мормышек и вытачиванием удочек проходит прежде, чем наступит этот час истины! Само понятие счастья Петрович связывал с возможностью оказаться один на один с природой, прикоснуться к ее тайнам и попробовать какую-то из них разгадать.
В этот раз, правда, «один на один» не получалось – Петрович был крепко спутан по рукам и ногам обязательствами научить новичков ловить рыбу. Он сразу почувствовал эту связанность: обутые в кургузые валенки, компаньоны не поспевали за широко шагающим Петровичем и поминутно просили «укоротить шаг». Душа Петровича пела гимны и рвалась в бой, ноги сами неслись вдаль, но – что делать – приходилось себя сдерживать.
Через полчаса ходьбы «молодняк» выбился из сил. Петрович знал, что надо идти дальше, не доверяясь соблазну «попробовать здесь». Как правило, ни к чему хорошему такие попытки не приводили. Но в сложившейся ситуации Петрович не был предоставлен себе, и с этим надо было мириться. «Бог с ними, - решил он, - курс молодого бойца, то бишь рыбака, можно провести и здесь, на ближнем коряжнике».
Урок первый – бурение. Шведский бур с новыми ножами ходко вошел в костистое тело льда. Зима в тот год выдалась морозной, и льда к этому моменту намерзло по «барашек» – сантиметров 80. Но фирменный бур вгрызался в лед без натуги, сил было много, и две лунки Петрович «расковырял» в один прием, без остановки. Третью предоставил бурить ученикам. И сразу пожалел об этом: Сергей со всей силы опустил новые ножи на поверхность льда, очевидно, перепутав ледобур с пешней, и пытаясь одним ударом пробить лунку в чуть не метровом льду.
- Едрена канитель, Серега! – возопил Петрович. – Я ж еще в машине инструктировал, чтоб так не делать! Ты ж опытный рыбак, что с тобой?
Сергея упоминание о собственной опытности порадовало, и он не стал краснеть за неудачный финт ни перед Мастером, ни перед племяшом. Слава богу, ножи из суперстали издевательство выдержали стоически и ничуть не снизили качества работы.
Пока Петрович расчищал готовые лунки и вытаскивал удочки, Сергей, с грехом пополам, три раза отдыхая, прорубил-таки окно в подводный мир. Ему, как более опытному бойцу, Петрович доверил одну из тонко настроенных «балалаек» с привязанной к леске-паутинке вольфрамовой «уралкой». Решив, что разнообразие приманок позволит быстрее определить рыбные пристрастия в этот день, самому младшему члену команды Петрович показал, как надо обращаться с балансиром. Новичок, впервые взявший в руки зимний удильник, качнул раз, качнул другой, сторожек его удочки согнулся, парень неловко подсек, Петрович подхватил леску, почувствовал приличную тяжесть, но до лунки рыбу не довел – сошла.
Душа пела: рыба подо льдом была и хотела кушать! Не успел Петрович устроиться на своей лунке, как замахал руками Сергей. Один перехват, второй, третий.… И тут Сергей разочарованно повернулся.
- Сход, Серега? Вроде, хорошая была?
- Не сход, - выговорил, извиняясь, рыбак, - Обрыв!
Твою мать! Мормышки Петрович после каждой рыбалки перевязывал, снасть должна была поднять на лед и килограммовую рыбину! Делать нечего – сел привязывать новую мормышку. Мелькнула мысль – не навязать ли какую-нибудь «туфту», чтоб не жалко было, но Петрович тут же эту мысль как недостойную себя отогнал и навязал аккуратную вольфрамовую «козочку». И снова не успел забросить снасть, как вынужден был идти помогать бурить свежую лунку – сам Николай с задачей никак не справлялся.
Так, лунка готова - бегом к своей. Не успел Петрович добежать до нее, как сзади раздался победный вскрик Николая – парень вытащил своего первого в жизни окуня. Да какого! Граммов на 400, не меньше! Понятное дело, высвободить глубоко заглотанный рыбой балансир самостоятельно Николай не мог, пришлось возвращаться и проводить очередной «урок».
«Ну и утречко, - думал Петрович, - весь в мыле, а ведь сам еще ни проводки не сделал! Хотя, конечно, за парня радостно – «подсядет» он теперь на зимнюю рыбалку, капитально!»
Подошел Сергей, царственным жестом похлопал племяша по спине, поздравляя с почином. По сложившейся традиции потратили еще несколько минут на обмытие первого Николаева трофея. Ну, вот, можно было, наконец, и порыбачить самому – в хлопотах с новичками утро уже давно перетекло в пасмурный февральский день.
И снова ему не повезло – в тот самый момент, когда Петрович уже насадил рубинового мотыля на «клепсину» и начал стравливать с катушки леску, его снова позвал Николай. На этот раз парень боролся с зацепом. Сплюнув и отложив удочку, Петрович с отцепом побрел к «чайнику». «Ударить его по башке этим отцепом, чтоб угомонился, и ловить-ловить-ловить!» – подумалось Петровичу. С лежащей где-то на пятиметровой глубине коряги отбить балансир оказалось не так просто. В процессе удачной, в общем-то, операции, балансир так здорово запутал капроновый шнур отцепа, что на распутывание ушло еще минут десять. В последней беде злиться можно было только на себя: сколько раз Петрович давал себе слово перевязать отцеп с магазинного капронового шнура на обычную крепкую леску – дождался случая!
После освобождения балансира надо было заниматься пробитием новой лунки для Николая – на старой он рано или поздно опять попал бы приманкой в корягу. Бур лежал возле Сергея, ловящего на новой лунке метрах в 30. Петровичу хватило ума не бежать за буром самому, а послать Николая. Вскоре новая лунка для «окуневого охотника» была готова.
- Знаешь, Николай, что бы ни случилось – ты меня больше не зови. Рыбак ты уже опытный, пытайся выпутываться из разных ситуаций сам, – дружелюбно и даже ласково проговорил Петрович и направился к своей лунке, в толще воды под которой, так и не успев достигнуть дна, зависла его мормышка.
Перед тем как сесть на ящик, он посмотрел на Сергея, и тут Петровича посетило «дежавю» – чувство, что этот момент в жизни он уже переживал, все это уже видел, причем недавно: и торопливые движения Сергея, кого-то вываживающего, и его разочарованно-недоуменный поворот в сторону Петровича… Комментариев не требовалось, рыбак знал, что у Сереги – очередной обрыв…
В общем, когда Петрович, наконец, принялся за ловлю, нормальная рыба уже куда-то запропастилась, и на его долю достались лишь мелкие окуньки да сорожка. А когда шли обратно в Акулиху – сквозь низкие тучи одним глазом проглянуло ехидное солнце и высветило маленькую радугу – это зимой-то! Говорят, что радуга – к Удаче, но в этот момент Петрович в Удачу не верил, и с тоской думал про следующий день.