Я растолкал Гарриса и объяснил ему, что случилось. Он сказал:
- Ты как будто собирался встать в шесть?
- Конечно, - ответил я, - Почему же ты меня не разбудил?
- А как я мог тебя разбудить, когда ты меня не разбудил? – возразил он. – Теперь мы не доберемся до места раньше полудня. Странно, что ты вообще взял на себя труд проснуться.
- К счастью для тебя, - огрызнулся я . – Если бы я тебя не разбудил, ты бы так и дрых здесь все эти две недели.
Джером К. Джером
Проницательный читатель уже наверняка догадался, что утреннюю зорьку мы с Владом без зазрения совести проспали. Вообще предстоящая рыбалка – единственная вещь, которая может заставить меня проснуться ни свет ни заря и выйти из дома. Это может показаться странным, но подняться в восемь утра ради работы, например, мне несравненно труднее, чем в четыре – на рыбалку. В этом кроется какой-то секрет, разгадать который не можем ни я, ни мои друзья-рыболовы. Мысль о том, что жадные щуки и не менее жадные окуни уже начали утренний жор, а я все еще валяюсь в постели для меня настолько недопустима, что заставляет встать, даже если сну было уделено всего лишь пару часов. Но все это относится к рыбалке, которая обещает хоть сколько-нибудь сносный клев. Рыбалка же предыдущего дня настолько меня обескуражила, что стимула подняться с утра пораньше не было.
На рыбалку мы все же пошли: Влад с неплохо зарекомендовавшей себя поплавочкой, а я, несколько обреченно, со спиннингом. Тихое пасмурное утро обещало неплохой клев, который и не преминул порадовать моего напарника: он снова поймал и десяток сорожек, и голавлика, и окуня, и уклейку, и быстрянку, и ельца, и пескаря. Для «полного набора», способного занять в нижегородском Краеведческом музее полку «Узольская ихтиофауна», моему другу осталось изловить только подъязка и щучку, и он бы непременно их поймал на самого что ни на есть банального опарыша, если бы с унылым видом к нему не подошел я. Мне хвалиться было совершенно нечем, а потому, выразив восхищение уловом Влада, я понуро отправился в лес за ягодой.
Конечно, рыболов я неважный. В свое время я положил немало трудов, чтобы овладеть этим искусством, и, как мне казалось, добился заметных успехов. Однако знатоки сказали, что настоящего рыболова из меня не выйдет, и посоветовали бросить это дело. Они говорили, что меня поразительно точный бросок, и за глаза хватит сообразительности, и что я в достаточной степени лодырь от природы. И все же они считали, что я никогда не добьюсь успеха в рыбной ловле. Для этого у меня не хватает воображения.
Джером К. Джером.
Ну что стоило мне рассказать Владу (а затем и вам, уважаемый читатель) леденящую душу историю про схватку с узольским левиафаном? Надо было только предварительно зацепить блесну за подводную корягу и долгих десять минут пытаться вытащить ее спиннингом из воды. Незаурядное воображение превратило бы корягу в огромную щучину, а оборванная в результате «борьбы» леска свидетельствовала бы доказательством встречи с подводным монстром! Рыболов с развитым воображением не упустил бы шанса воспользоваться ситуацией, но я – всего лишь раб неблагодарного хозяина с именем Правда. Ну скажите на милость, кому интересно слушать унылый рассказ о том, что вы ловили-ловили, ловили-ловили, ловили-ловили… но так ничего и не поймали? Правильно – никому! С куда большим интересом слушаем мы байки о рыбалке, где явь и сон, правда и вымысел переплетаются настолько плотно, что сам черт не отделит истину от выдумки.
Такие мысли посетили меня при сборе черники, – слава Богу, что хоть поход за ягодой не увенчался для меня позором. Набрав небольшой котелок за каких-то полчаса, я возвратился в лагерь. В тот момент, когда я подходил к палатке, Влад беседовал с двумя байдарочниками – мужчиной и женщиной, как и мы, сплавлявшимися вниз по течению.
До чего приятно следить, как гребет старый лодочник… Какое восхитительное спокойствие, какая умиротворенность в каждом его движении! Ни малейшего намека на суетливую поспешность, на лихорадочное стремление вперед, которое становится сущим проклятием девятнадцатого века.
Джером К. Джером
Он и она, семейная пара, люди не самого юного возраста, вкусив, вероятно на своем веку и радостей побед и горечи поражений, наслаждались покоем, природой и обществом друг друга. Прекрасная идиллическая картина предстала перед нашими глазами! И выбрали они для своего путешествия судно гораздо более подходящее, чем ваш покорный слуга и его друг - байдарку. Несомненно, байдарка для сплава по реке подходит куда больше, чем резиновая лодка, ее скорость гораздо выше, чем скорость «резинки», и гребля доставляет по этой причине куда больше удовольствия. Однако и резиновая лодка имеет свои преимущества. Самое, пожалуй, главное – удобство. В байдарке вы можете позволить себе лишь сидеть в одном положении. В резиновой лодке вы можете сидеть, лежать, полулежать, полусидеть, грести вперед лицом и вперед затылком, кружиться на вашем судне как осенний листок и поминутно окунаться в воду.
Последним преимуществом мы, отправившись в дальнейший путь, не преминули воспользоваться. Природа, проверив нас на крепость дождями и пасмурной погодой первых двух дней похода, решила смилостивиться и наградить за стойкость ярким июльским солнцем.
- Ух ты! Старина Джей все-таки отважился! – воскликнул Гаррис, и это было первое, что я услышал, когда всплыл на поверхность. – Вот уж не думал, что у него хватит духу!
- Ну как там, ничего? – крикнул Джордж.
- Роскошно! – прохрипел я, пуская пузыри. – Вы просто олухи, что не хотите купаться. Ни за что на свете не упустил бы такого случая. Почему бы вам не попробовать? Будьте мужчинами, решайтесь!
Джером К. Джером
Нас не надо было уговаривать лезть в воду: солнце палило нещадно, «резинки» вскоре раскалились – ноги жгло, а прохлада – вот она, под рукой, неужели томиться в духоте июльского дня? Сначала мы пытались найти для купания какой-то специальный пляж, но вскоре поняли, что все «специальные» пляжи заняты… коровами. Добродушные животные не без любопытства смотрели как мимо них проплывают две резиновые лодочки, совершенно не подозревая, что становятся свидетелями беспрецедентного похода двух смельчаков-нижегородцев.
Речной воздух, несомненно, оказывает деморализующее влияние на человеческий характер. Вероятно этим и объясняется, что даже грузчики с барж иной раз грубят друг другу и загибают словечки, которых в спокойные минуты сами же, без сомнения, стыдятся.
Джером К. Джером
Одна из рогатых сестер наших меньших при попытке сфотографировать ее крупным планом, вместо того, чтобы благоразумно отступить, наклонив голову, пошла в наступление. И тогда напоенный солнцем и негой воздух огласился фразой, которую не напечатает ни одна газета. Рогатое чудище, видно, узнало знакомые по ежедневному общению с пастухом словечки, поскольку перестало интересоваться моей персоной и наступление внезапно прекратило. Было ли мне стыдно употреблять в столь идиллическом месте слова ненормативной лексики? Если честно – нет. Я вообще считаю крепкие выражения неотъемлемой частью рыбалки, ничуть не менее значимой, чем процедура употребления в умеренных количествах спиртных напитков, например. Поводов к произнесению «веселых» слов множество: «мертвый» зацеп, обидный сход, удачно реализованная поклевка, огорчение по поводу забытого на берегу подсачека (спиннинга, катушки, кукана), промоченные сапоги, оборванная при забросе блесна, внезапно испортившаяся погода - и множество других забавных и не очень забавных ситуаций на рыбалке. Единственное условие, при котором вы можете услышать с моей лодки известный трехэтажный – отсутствие в пределах слышимости такого рода реплики женщин и детей.
Продолжение следует...
.JPG)
Напишите комментарий к записи