День дурака

   Так получилось, что зима задержалась в наших краях необычным для настоящего времени образом. Уже несколько лет в конце марта на местных водоёмах льду кирдык, причём, как на проточных водоёмах, так и на болотах. А ныне даже на речке лёд, хотя и начало апреля. Первое апреля – никому не верю, - день смеха. А рыбам уже накануне шутить вздумалось. Дед тридцать первого марта на Вырку за плотвой поехал – она там, почитай, два месяца клевала, причём, стабильно и хорошо. А вот накануне «Дня дураков» взяла, да и перестала клевать. Но меня-то не обманешь – я специально деда спровоцировал на упомянутую рыбалку, дабы наличие клёва проверить. Говорю: «На Вырку езжай». Он кричит: «Куда её девать то?!» (в смысле, плотву). Я: «Воблы много не бывает!». На том и порешили – дед за плотвой укатил, да нещадно обломался. Но меня-то не обманешь - Первое апреля. Я адских компонентов для прикорма наготовил – сиропов-мотылей-сухарей накупил, печенек натолок, да и не вывернул с «набережной»* на Гагаринский мост. Прямо в сторону Бора по дамбе укатил, показав вырковской плотве огромный кукиш. Не клюёт плотва – я за окунями поеду на Мостовской. Окуни там вполне зачётного размера -  даже Мирон (сынишка мой) ловил. Я тоже ловил и снова захотел. Спонтанно так взял и захотел – всё лучше, чем над поплавками дремать. Окунь – он спортивная рыба. Конечно, несоответствие – окунь он, рыба она, но спортивная.

   Приехал в половине седьмого – светло уже, - апрель как-никак. Кобели тамошние сразу прибежали, типа, «жрать давай!». А у меня и нет ничего. Бутерброды на кухонном столе оставил, а чай собаки не пьют. Конечно, еду не брал совсем не намеренно – тупо забыл. На кухонном столе забыл. Приготовил и забыл, но вспомнил. Сейчас и вспомнил. Теперь собаки голодные, а колбасу кошки, наверное, съели. Может быть, и хлеб тоже. Они всё съедают, но только то что сопрут. Инстинкт. Зов природы. Еда сутками в мисках лежит нетронутая, но то, что своруют, съедят всенепременно -  Закон Джунглей.

   Половину банок и пакетов с прикормом из сундука достал – зачем лишнее таскать? Кобель в ящик нос сунул – правда нет ничего, - пропустил. Я в санки впрягся и к карьеру двинул. Вышел на пригорок, огляделся. Не может быть - место «моё» свободно. Да и вообще, народу не особо. Машин перед шлагбаумом много, а народу нет – три человека «размазанные» по обширному пространству не в счёт.. Все, видимо, на старый карьер ушли – там уклейки с сельдь размером, здоровенные окуни и подлещики с судаками. А мне всего этого не особо надобно – мне бы ладошечный окунь поклёвывал, да и ладно. Мне фитнес нужен – перед летом себя в форму привести, а то вейдера впритирку (могу не поместиться с лишними килограммами).

  До места дошёл – не тронуто почти. Пара бугорков от давнишних лунок и всё. Прошёл ажиотаж. Пришлось лепту в «правильное» оформление «рыбного» места вносить. Для начала пять дырок просверлил. Стало попривычней. А то народ совсем обленился – что такое две старые дырки на таком пятаке?! Удочку с мормышкой достал, мотыля прицепил, ловить начал. Клюнуло не сразу, но в первой дырке – признак весьма не хороший. Окунь попался не очень, но красивый и, к тому же, один. Я ещё полтора десятка дырок просверлил, но без толку – окуней больше не встретил, но место преобразил, - опять спровоцировал нездоровый ажиотаж. У нас на водоёмах куда идут в первую очередь? Правильно – туда, где натоптано и насверлено. Напоследок пробежался по дыркам с блесной – то же, что и с мормышкой, - ничего.

  Вспомнились красочные рассказы Чибиса* о дальних окраинах, посещённого мною на данный момент, водоёма и два острова до которых я так и не дошёл, довольствуясь близлежащими окрестностями. Острова я люблю – вокруг них дно не ровное и ловить интересно. Потянуло. А потянуло, значит, собрался и пошёл – далеко и целеустремлённо. «Ветер в харю, а я» (с) иду себе и иду. Ветрина сильный, но не холодный, но уж чересчур ветрено.  

   Чем ближе был к цели, тем отчётливее вырисовывалась картина. Почти весь народ возле подветренного берега – под самым лесом. Оно и немудрено – ветра чрезмерно много.  Да и машины там стоят – чего далеко ходить? Много машин (как и народу). Стало немного обидно – все машина здесь, а моя там. Причём, далеко там – возле шлагбаума, - минут двадцать ходу. Вот и думай, кто дурак, и чей сегодня праздник….

  Возле островов тоже люди присутствовали. Мешать никому не хотелось, поэтому я в большую заводь повернул, - там всего два деда сидело под противоположным от меня берегом. Под берегом три дырки просверлил, сел, отдышался, удочку достал. Мотыля к мормышке прицепил, дырки обловил. Глухо как в унитазе. Глубина метра три и глухо. Решил посмотреть, что подальше от берега делается – пять лунок продырявил. Удочку сменил. По моим соображениям, там глубже должно быть, а мормышка малюсенькая, поэтому решил с чёртом поиграть. Не в прямом смысле – в переносном. С чертями играть дело нешуточное, но с тем, который в виде капли с тремя крючками, можно. Я на таких чертей лет пятнадцать ловлю – под различные условия черти имеются, а мормышка мизерная, на которую мотыля цепляю, от полнейшего безклёвья спасает, поэтому в единичном экземпляре и для больших глубин не предназначена.

   Чёрта в дырку засунул, дно нащупал – метров пять. Потряс чуть, подолбил по дну, поднимать стал. А оно как дёрнет! Кивок под прямым углом относительно хлыста спозиционировался – буква «Г» получилась. Ну, я и подсёк, хотя по всем признакам само засеклось. Дёргалось бодро – флюр каждое движение фиксировал. Да и с пяти метров наверх волочить – радость несомненная. Выволок на лёд – окунь. Чёрта полностью съел – пришлось операцию делать. Не огромный, конечно, но поболе ладошки (причём, моей).  Потом тишина. Я в следующую лунку того же чёрта перебазировал. Опять та же картина – постучал, начал поднимать, опять клюнуло и снова букву «Г» нарисовало. Красота, да и только. Окунёк чуть поменьше, но опять же порадовал и на такой же глубине, причём, снова почти до задницы чёрта заглотал. Следом такая же ситуация – поклёвка была в единичном экземпляре. Но какая поклёвка?! В совокупности, две поклёвки вселили уверенность на беспрецедентный жор. В крайней лунке дно наверх полезло – помелело где-то на метр. Я сверлить начал. Чего не сверлить то? Ножи новые поставил – сверли, да сверли…  Я и сверлил. Всю заводь издырявил. Ловил ещё. И на чёрта ловил, и на блесну и на балансир. Больше ни поклёвочки не видел. Заводь интересная – дно неровное, правда, глубин больше пяти метров не нашёл. Там, где окуни попались, самое глубокое место было.

   Пока местность под собой изучал, возле островов никого не осталось. Один «островитянин» в «мою» заводь прискакал. Видимо, подумал, что если бурю, то есть смысл. Смысл, конечно, был. Физические нагрузки иногда полезны. Я даже на тех двух шутников из окунёвого стада, что надо мной пошутили, не обиделся. А тот человек, что от острова пришёл, поведал, что «утром что-то было, а теперь заглохло». Но это у него, а у меня-то должно заклевать. Он сюда, а я туда. Собрался и к острову побежал.

   Прибыл на намеченное место – понравилось. Я уже упоминал, что острова люблю. Там, где понравилось больше всего, почему то дырок не было. Я и просверлил парочку. Сел, чёртову удочку размотал, ловить начал. Глубина, кстати, пять метров – в точку попал. Как показали последние изыскания, самая рыбная. Конечно, несомненно, мой день. Сколопендра же частенько меня идиотом величает. И повадки у меня дурацкие. Никаких экспериментов. Кстати, мне этих экспериментов и на работе хватает, а на рыбалке всё обыденно. Чёртом немного по дну потюкал, поднимаю, совершая монотонные высокочастотные мелкоамплитудные колебания, а сторожок «дрынь-дрынь». Конечно, не буква «Г», но поклёвка. Подсёк – тяжесть приятная. Плотвину зачётную вывернул – не то что на Вырке. Не зря сюда приехал! После такой плотвины можно и удочки сматывать, дабы в очередной раз не обломаться. Но солнце, которое так не разу и не выглянуло, по всей вероятности было ещё высоко. Если день не закончен, то и сматываться не к чему. Опять чёрта туда же засунул. Три проводки сделал – обыкновенная тишина. Начал чёрта на дне шевелить – опять «дрынь-дрынь». Секанул и «по губам» прошёлся. Всё – пиши «пропало». Рыбину напугал. Подумалось, «а чего это я прикормку за собой таскаю – нанимался что ли?». Намешал кормача с печеньками, да пару кормушек в «уловистую» лунку зарядил. На вторую просверленную дырку пристроился – окуня завалил. Ну, думаю, наконец-то попёрло!

   Сколопендра позвонила:

- Что бы в девятнадцать ноль-ноль приехал домой! Дел много…

   Ага, я вот всё побросаю и приеду. Чтоб в это время приехать, надобно через три часа выдвигаться, а у меня вон какая территория не обловлена, да и прикормил только…. Сама свои дела делай. Подумал, но не озвучил:

   - Конечно, приеду…. По крайней мере, постараюсь приехать.

   - Я тебе «постараюсь»! Кстати, какого лешего ты хлеб на столе оставил?! Весь пол на кухне в крошках!!!

   - А такого, который в Газпромовском лесу живёт, и знак на дороге повесил. Объезжать придётся, да и от машины ушёл далеко, - кошки своё подлое дело сделали, а знаки пусть те, кому бензина не жалко объезжают. С другой стороны знака нет, а утром темно было и я, типа, знака не видел…

  - Меня не волнует – сказала же, что дел много. Есении завтра в школу, Мирону в детский сад, мне на работу…. – обо мне не подумала. Типа, я бесплатное приложение ко всем делам….

  - Ну, надо, значит, надо….

   После крайнего окуня и телефонной беседы, затишье получилось. Я опять изыскательными буровыми работами занялся, но результат последовал. Не в виде окрепших мышечных тканей и лёгкой усталости, но в выловленных хвостах. На пятиметровой глубине трёх окуней выловил, а в семиметровой пучине ерша. Результат, на тот момент, можно сказать, потрясающий.

   В прикормленной лунке удочку поплавочную оставил – два с половиной часа мотыля никто не трогал. Потом подошёл – обсосано. Дырка рядом была – я намеренно просверлил. В ту, что рядом чёрта засунул, на поплавочке наживку обновил. Чёрт молчал, как партизан на допросе, а вот поплавок вскинуло. Лещ – его почерк. Я подсёк, но никто не засёкся. Мотыля стащили. Насадил нового, опустил. Опять подняло. Тут уж я готов был – подсёк немедленно. Лещом окунь оказался. Потом второй – тоже на поплавочку. А чёрт молчал, как, в последствии, и поплавок…. Отрубило.

   Есения позвонила, спросила, когда приеду. Просила с математикой помочь – она у меня в первом классе учится. Дочке отказать не могу - собрался и пошёл. Напрямик пошёл – по льду большущий крюк получается. На дорогу вышел и стихотворение получилось: «Стою на дороге, обутый в валенки, сани не едут - снега нет, - одни проталенки». Так и пришлось по песку до машины санки волочить – день дурака, как-никак. Чтобы скучно не было, деду по дороге позвонил – сказал, что обрыбился, да место «с потрохами» сдал…. Старый про первое апреля забыл – на следующий же день примчался, да Отсос Петровича там и повстречал. Правда, пяток окуней всё же завалил – на прикормленной мною лунке. Зато меня теперь туда не особо тянет – место интересное, но не клюёт.

   Весь улов кобель "шлакбаумный" пожрал. Рыбоядным один оказался - второй молчаливо в отказ пошёл, хотя нарисовался первым. Тот, который рыбу ел, сначала слямзил ерша, потом окуней, а в довершении плотву. Гурман, наверное. Дождался-таки раздачи в отличии от меня и всех остальных. К моменту моего возвращения, «Матрёха» ждала меня в гордом одиночестве – очевидно, на «старом» тоже не клевало.

   А домой я вовремя приехал, как ни странно. Надюхины (Сколопендры) вопли, как только из машины вылез, услышал. То-то – думала, в сказку попала. Нервишки сдали – день просидеть в компании двух чудовищ, - не шутка. Так что, приехал я весьма кстати….

Примечания:

* «набережная» - слово в неполноценном смысле самого себя, поэтому и заключено в кавычки. Набережная улица в Калуге есть, но фактически набережной нет. Те двести метров, на которых расположена улица, становятся привычной всем (но не калужанам) набережной только во времена полноценных разливов Оки, которые ныне стали великой редкостью.  

* Чибис – не птица, но мой давнишний приятель предпенсионного возраста, жуткий зануда и, по совместительству, увлечённый рыболов.