Пожиратели мотыля

   Сказать по чести, давно я не нанизывал на крючок мерзких рубиново-вытекающих червяков, предпочитая ловлю без насадки. Но нередко обстаятельства заставляют поменять традиционныее представления, поэтому получилось как раз то, что получилось.

Дети как дети (с)*.

    Это когда они вместе, то чудовища, а когда по одному, то просто наши дети – Есения и Мирон. Есения в школе уже учится – в первом классе. Уроки делать не хочет, поэтому в субботу под домашний арест попала.  Мирон остался на свободе, причём с чистейшей совестью, так как дома занимается прилежно, да и в школу ещё не ходит. 

     Покормив субботним утром чудовищ ненавистной кашей, сдобренной изрядной дозой сиропа, дабы не пришлось доедать самому, я одел младшего.  Закрывая за собой дверь, услышал обыкновенно-сонное:  «Погуляйте там чуть-чуть…».  Сколопендра* проявила «активность выходного дня», сделав утреннюю рекомендацию. Ага, всё брошу и «чуть-чуть погуляю» – я что, просто так мотыля покупал и «детскую» удочку настраивал? А ещё и блеснилка не испытана. Самоудовлетворение от сотворённого было, а испытаний не было. К логопеду сходили и вперёд - за вечнозелёный Калужский Бор в сторону Мостовского карьера. На улице очередная весна приключилась – капели закапали, - тут чуть-чуть погулять, никак не получится, если никто не промокнет, конечно же….

   Прибыли как смогли – за час до полудня. Бензин и время являются вовсе не бесконечными величинами и имеют привычку заканчиваться в неподходящий момент, поэтому, как обычно, проехали там, где по разумению людей, установивших запрещающий знак, ездить нельзя. Но все ездят, потому что близко, а объезжать совершенно не выгодно и бесконечно долго.

   Машину опять в сторонке от страшного забора приткнул – там щебёнка под снегом, – не застрянешь. Пока снарягу в корыто укладывал, да переобувался,  Мирон черепа на вывесках рассматривал, и надписи устрашающие по буквам читал. Как я понял, его подобные вещи не устрашают и если бы его оттуда не увёз, то маленький паршивец всё-таки нашёл способ проникновения по ту сторону ограждения. 

    Поскакали. Вернее, я поскакал. Рысью. Одно корыто – не два. Я два обычно таскаю – сколько детей, столько корыт. Мирон поехал, пискляво философствуя о значении черепов, украшающих периметр ограждающего сооружения.  А рыбаки уже обратно идут – не клюёт ни у кого, - на льду пара человек осталась. И это в субботу – видимо, совсем не клюёт, несмотря на южный ветер и оттепель. Водоём, сказать по чести, очень капризным в плане клёва считается. У нас все водоёмы такие, тем более в глухозимье, но этот особенно.  

   Домчали минут за пять.  Карьер хлобыстнул в лицо промозглым южным ветром и встретил сюрпризом, который таился под снежным покрывалом, обволакивающим ледовый панцирь водоёма.  Под снегом была вода, причём, много . Хорошо, что сапоги напялил – если бы в ботинках прибежал, - обратно возвращаться пришлось. В ботинках лошадкой «тыгдым-тыгдым» быть удобнее, но в сапогах теплее и суше.

    Пришлось на «своё» место идти - там ветра не было.  Добрались кое-как – корыто временами в корабль превращалось, а я чертыхался, проваливаясь в снежную кашу, обильно сдобренную водой.  Притащились – и в правду безветренно, – благодать. Тепло, но пасмурно, зато никто не мешает (место не популярное) – красота. И самое главное, воды под снегом почти нет.  

    Первую лунку я в проверенном месте продырявил – там, где в прошлый выходной «крупняка» завалил. Бур вытащил - из-подо льда вода хлынула. Это чтобы не расслаблялся и не думал, что всё так прекрасно – без дёгтя в нашем деле никак нельзя. Мирона на стул усадил, удочкой вооружил. Той самой, которую для чудовищ справил. Кивочек из лавсана приладил, леску самую тонюсенькую намотал, мормышку красивую прицепил – еле привязал (давно с такой леской и с подобными мормышками не связывался). Даже мотыля купил – короче, сделал всё, чтобы рыба поймалась.

   Пока учил Мирона дно прощупывать, первая поклёвка случилась – окунёк долго себя ждать не заставил, - ему же «мясо» подсунули, и не волновало, что именно до самого процесса ловли мы ещё не дошли. Я подсёк рукой сынишки и помог вытащить полосатого разбойника на лёд. Малюсенький крючок плотно застрял в окунёвой губе. Снявши окуня и поправив мотыля,  опустил оснастку в чернеющее око лунки. Младший всем своим видом показал, что всё понял и уверенно отодвинул мою руку:

  - Не мешай – я сам!

    Если он так сказал, то действительно всё сделает – по крайней мере, изо всех сил попытается это сделать. И беда тому, кто задумает вмешаться в детскую самостоятельность – убьёт наповал ультразвуковыми колебаниями….

   Мирон безошибочно определил, что мормышка коснулась дна, и стал аккуратно поднимать, немного покачивая.  Следующий «матросик» не затянул ожидание очередной поклёвки. На этот раз мелкий рыбачок подсёк сам, размашисто дёрнув удочку вверх. Подо льдом были не меньше двух метров воды, а соответственно и лески. Пришлось перехватываться – второпях сынишка промахнулся, «схватив» воздух,  но я подстраховал. Опять острое жало нещадно пробило окунёвое рыло, а бородка не дала возможности выплюнуть инородное тело прочь, когда леска немного ослабла. Вторая рыбка запрыгала по мокрому снегу.  

   Мотыль безбожно «вытек», превратившись в прозрачную бесформенность. Я начал неумело наживлять нового, потеряв десять лет тому назад вместе с фалангой большого пальца все свои нехитрые навыки «насаживателя» и полностью отказавшись от всякого рода наживок. Сын забеспокоился:

  - Папочка, давай быстрее – рыбки уплывут….

   Как доподлинно известно, спешка нужна только при ловле блох, а тут и раздавить нечаянно можно, поэтому наживил мотыля, как мог и отправил в бездну, навстречу верной погибели.  Червяка снова съели в результате нескольких осторожных шевелений.  На этот раз сын справился с задачей «на твёрдую пятёрку», но после пленения  третьего окуня, клёв отключили. Мирон стал колдовать над лункой, деловитол экспериментируя с проводками, а я наконец-то испытал свой шедевр удочкостроения – симбиоз двух поломанных спиннингов, нашедший воплощение в блеснилке. На этот раз я её всё-таки нигде не забыл.

   Рука почувствовала малейшие нюансы поведения железки, которые чётко дублировала вершинка хлыста.  Соитие одного из первых Бальтазаров* с Тиррелью № 2* удалось. Причём, феерично – такой сенсорики при подлёдной ловле я ещё не испытывал. Осязалось малейшее движение. Я продырявил и обловил пяток лунок, но поклёвок, несмотря на все ухищрения, так и не последовало. Процесс ловли несказанно радовал меня, но совершенно не интересовал подводных обитателей.

   Малому всеобъемлющее бесклёвье вскоре наскучило и он решил «перевооружиться», попросив высокотехнологичный  блеснительный инструмент, предложив мне свою удочку. Пробежавшись по свежим дыркам с мормышкой, я понял, что аппетит у рыбы отсутствует совершенно  – по крайней мере, там, где мы её пытались поймать.  Видимо, сначала нам немного повезло, но потом рыбы вспомнили правило «поклёвки с первой проводки» и забили на всё.  Ситуация грозила обыденной рутиной поиска рыбы с малейшими признаками аппетита и грозила скорым отступлением в сторону дома.

   Отложив в сторону блеснилку и усадив Мирона на сундук возле крайней обловленной лунки, я отдал ему удочку, взял бур и отошёл в сторону. Но сверлить не пришлось, потому что за спиной послышалась возня. Новоявленный рыбак боролся с очередной добычей. Лески было в два раза больше, чем сначала, а опыт имел объём, стремящийся к абсолютному нулю – пришлось помогать.

    Отцепив окунька и заменив мотылика,  я пошёл было обратно, но услышал сокровенный шёпот, заставивший остолбенеть. Показалось, что такого шёпота,  не слышал никогда, привыкнув к надрывному вечно пищащему голоску:

   - Папочка, тише – не шуми, пожалуйста. Рыбку распугаешь – рыбка всё слышит.

   Я сел рядом с «тихоней»  и стал наблюдать. Мирон шевелил мормышку, постукивал ею по дну, поднимал, покачивая, водил из стороны в сторону. Осторожный окунь не выдерживал таких экспериментов над своей непоколебимой (как иногда кажется) психикой и атаковал, весело сигналя кивком. Мирон разухабисто подсекал и начинал тянуть.  Если происходили непредвиденные сбои, обусловленные малозаметностью лески, к процессу подключался я. Клевало без особого рвения, но стабильно.

   Начал орать Ватью Бьюкен*, который кричит из моего телефона, когда звонит Сколопендра. Я заткнул Бьюкена, кликнув иконкой «выключить звук» и понял, что нас начали искать, безнадёжно прошептав:

  - Домой то поедем? Обедать пора…

  - Папочка, не мешай!

    Я и не мешал, освобождая выловленную рыбу от крючка и насаживая свежих мотылей. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается – постепенно затих и клёв, напомнив, что действительно пора убираться восвояси, потому, как детям всё-таки положено принимать пищу в обеденное время.

    Впрягшись в сани, я позвонил:

  - Вы где?! – спросил заспанный, пытающийся казаться строгим, голос, озадаченный извечно-насущным вопросом.

  - Здесь…. – съязвил я, не отвечая строго в рифму многозначительным нецензурным словом по причине присутствия малолетнего создания.

  - Ты знаешь, сколько сейчас времени?!

  - Нет, не знаю – у меня телефон отключился….

  - Быстро домой! И не забудь купить чего-нибудь вкусненького…. Мне!

    На этом всё не закончилось, так как я вымолил и выкупил следующую рыбалку, которая приключилась буквально на следующий день…

Предвестник апокалипсиса.

   Сказать по-честному,  воскресная рыбалка была запланирована давно, потому, как у Сколопендры был выходной, и призрачные надежды на праздное времяпрепровождение присутствовали.  А тут ещё апокалипсис по телевизору объявили – сказали, что невиданный доселе  снегопад ожидается и похолодание резкое, - типа, ледниковый период настаёт, несмотря на глобальное потепление.  Когда погодные катаклизмы и аномалии, меня Сколопендра всегда на рыбалки выпускает – думает, испугаюсь и домой прибегу….

   Собирались с дедом на Оку, но снега подвалило, и ещё обещали, причём в огромных количествах. А из сугробов машину откапывать, особого желания нет, тем более, накануне мы с Мироном источник клёва неподалёку обнаружили - и близко, и подъезд всепогодный, поэтому решили с дедом на Мостовской карьер.

   Утром проснулся – как-то чересчур светло.  Вроде, не проспал.  В окно выглянул –  деревья, словно в вату завёрнутые сияют ослепительной белизной.  Выходит, со снегом не обманули.  Бурана, вроде нет, на градуснике «плюс два – изумительно.

     Позавтракал, умылся, стал собираться. Коробку с мотылями открыл, а там несколько личинок умерло. Основная масса копошилась, но пяток червяков подохли не дождавшись своей основной миссии. Решил выкинуть - чего зазря не кондицию за собой таскать? Положил мотыльницу на стол, одну дохлятину зубочисткой поддел, а тут кошка в ванной комнате заскреблась.  Видимо, забежала вместе со мной, да там и осталась. А чего кошке в ванной одной делать? Темно и скучно – вот и заскреблась. Кошка настырная – если уж чего ей и взбредёт в голову, то никогда не отступиться. Пришлось выпускать – если бы не выпустил, дверь могла проскрести. А это тройной кирдык – мне, двери и кошке….

   Кошку выпустил, обратно на кухню захожу, а оттуда с адским урчанием котообразный чёрт Саша вылетает – чуть с ног меня не сшиб. Обыкновенное дело – он всегда так делает, когда натворит что-нибудь непотребное.  Осмотрелся – вроде всё на месте и ничего не разбито. Сел дальше мотылей перебирать – коробки нет. Под стол глянул – там валяется. Полез. Мотыльница есть, мотыля нет. Расползлись? Не должны, вроде – не больше минуты прошло. Точно, Саша пожрал.  Мало ему сухарей, сворованных со стола накануне – на свежатину потянуло. Адреналину захотелось хапнуть в полной мере – живого мяса отведать, да ещё и по шее за это получить, потому, как мотыль вовсе не коту предназначался. Две миски от корма ломятся, но это не интересно – обязательно надо что-нибудь спереть, и что немаловажно, употребить это непосредственно в пищу. Инстинкт – зов природы, так сказать. Ещё что-нибудь свалить и разбить обязательно надо –  он же чёрт. Целый месяц резвился, скидывая ёлку с подоконника – ёлку убрали, так на мотылей накинулся, - чертям без пакостей никак нельзя.

    Мохнатая вершина пищевой цепочки надёжно зашкерилась в каком то из дальних углов «необъятной» двухкомнатной хрущёвки, так что акта возмездия за незаконно поеденных червяков не состоялось.  Я выбрался из подъезда, насилу открыв занесённую тяжёлым липким снегом дверь. С неба валили большие бесформенно-белые хлопья. Машина являла собой огромный сугроб. Пикнув кнопкой брелка, я отыскал под снегом ручку багажника, откинул неподъёмную крышку и вытащил корыто с ящиком и буром. Приехал дед.  Дополнив Ниву моей амуницией, заехали в магазин, дабы восполнить запас наживки, которая исчезла в кошачьей утробе, прокрались по заснежено-нечищеным  улицам до Дамбы и растворились в белой мгле.

     Если в городе было красиво, то в лесу было красиво совсем – укутанный в снежное покрывало бор поразил своим ослепительным великолепием, поглотив одинокую машину, которая неспешно пробиралась по снежной целине.

    Проехали немного дальше обычного – туда, куда пузотёрки обыкновенно не доезжают, оставаясь у «страшного» забора. На «стоянке»,  несмотря на раннее время,  уже ютился Дастер.  Мы выгрузились и пошли в сторону карьера, провожаемые порывами холодного ветра, сдобренными обильными порциями мокрых снежных хлопьев. Чем дальше мы удалялись от леса, тем ощутимее были страшные прогнозы синоптиков, которые на сей раз, по всей видимости, не ошиблись.  

   На «моём» месте сидели двое. Вылез наружу ответ на дедовское «Кому не спиться в ночь глухую?».  Видимо, у вчерашних соседей было совсем туговато с поклёвками и они решили, что там, где повезло ребёнку, им повезёт всенепременно, даже не смотря на кардинально сменивший направление шквалистый ветер, нещадно лепящий небесной мерзостью…

   Захотелось завыть, звучно заматериться,  убиться о бетонную стену, причём двадцать пять раз. Но порыв был сиюминутным и кратковременным – шквалистый ветер переорать невозможно, а стены поблизости не было – не было даже пригодных для убивания об оные, деревьев. Подумав о не комфортности местоположения оккупированной территории, я немного успокоился и двинул по снежной каше, чтобы спрятаться от непогоды по другую сторону мыса.

   Дед под обрывом остался – оказалось, что  обувка у него оставляла желать лучшего, – калоши в подобных условиях могли не спасти. Снег вывалил на лёд огромным сугробом и выдавил из незамёрзших лунок всю воду, которую только смог. Вчера не совсем приятный сюрприз присутствовал, но не особо напрягал, а сегодняшние масштабы напоминали настоящее стихийное бедствие – воды было до неприличия много.

   За мысом оказалось комфортно и безлюдно. Немногочисленные рыболовы, которых черти, подобные Саше, всё-таки принесли на рыбалку в такую омерзительную погоду, остались под ближним берегом в районе пребывания деда.

   Пока чапал по снежной воде, стало нестерпимо жарко. Продырявив лёд в пяти местах, плюхнулся на ящик.  Мудрить со снастью не стал – вынул удочку, испытанную Мироном, прицепил на крючок малюсенькой золотой мормышки мотыля и нашёл окуня в первой же дырке. Заклевало сразу же, правда, попалось только на третьей подсечке.  Размер добычи был соизмерим со стандартной спичкой и поэтому ничуть не порадовал.  Подумав, что это был всего лишь разведчик, я отправил мормышку за следующим. Следующий был такой же. Потом опять однотипный. На разведроту напоролся, будь она неладна.

   В следующей дырке ожидало подобное, да и в третьей, четвёртой, пятой ситуация никоим образом не поменялась. Там была совсем не рота – целый разведывательный полк, укомплектованный недомерками. Клевали они самоотверженно, но ели исключительно мотылей. Стоило окунуть в лунку чёрта, всё затихло.  Главный чёрт Саша, конечно, посапывалпод где-то в тепле,  свернувшись калачиком, а тот, что в лунку полез, больше на каплю с тремя крючками походил, но окуней насторожил – перестали кушать, - видимо, не тот формат. Блесна тоже не впечатлила – ни поклёвочки. Я вернулся к мормышке с мотылём – клюёт, но надоело. Уже сразу после поимки сикильдявок обратно в лунку стал засовывать, а они всё равно клюют.

   Решил от берега удалиться – там ветер ловить мешает. Обещанный мороз приключился – тонюсенькая леска ко всему примерзать стала, а запас порядочный нужен, - глубина серьёзная. Помучился немного, да вдоль берега пошёл – такое же место искать, чтобы ветра поменьше было.

    Позвонила Есения:

   - Папа, видел, что на улице твориться?! Мама говорит: «Домой езжайте»….

  -  Передай маме, сейчас всё бросим и приедем!

    Я ж не вижу, что в округе происходит – глаза закрыл и не вижу, а домой меня теперь не загонишь, - день то только начался, да и место подходящее снова нашлось. Небольшой безветренный затон, опоясанный стеной заснеженного тростника. Опять в первой же просверленной лунке получил неуверенное «дрынь-дрынь», но размер «колебателя лавсана», поднятого на лёд, был  заметно приятнее и измерялся уже не мизинцем, а целой ладонью.  Какое «домой»?! Теперь если даже небо на землю упадёт, домой не поеду!

     Превратив затон в подобие дуршлага, я нашёл в нём ничего хорошего, и опять нарвался на засаду, устроенную мальками.

   Оставленный под обрывом дозорный сообщил, что «оккупанты» ретировались восвояси и, обдуваемое всеми ветрами, место вчерашнего клёва свободно.  Я не задумываясь ломанулся навстречу ледяному ветру, хлёстко получая по лицу снежной крупой, но отчаянная опрометчивость завязла вместе со мной в первом же глубоком сугробе. Посчитав, что плюхать по снежной каше гораздо комфортнее, нежели утопать по «самое не балуйся» в снежных барханах,  обогнул мыс по периметру и очутился там, где вчера сын напоролся на стадо голодных окуней.

   На точке было жутко холодно и некомфортно.  Клёвая лунка находилась под слоем нетронутого снега – именно там сегодня не ловили. Сектор оккупационного поиска заканчивался в пяти метрах от заветного места.  Бурить не пришлось – нащупав ногами и откопав три дырки, я окунул мормышку в первую. Клюнуло сразу – там меня ждали. Попавшийся окунёк не претендовал на звание гиганта, но был намного длиннее стандартной спички. Дело заладилось.  Клевало не уверенно, редко, но с завидной периодичностью.

    Выловив десяток, решил поблеснить. Экспериментировал долго, но настырно. Наконец кому то надоела подпрыгивающая железка и он психанул, ударив по блесне. Удар ощутился всеми сенсорами и визуализировался на гибком кончике удильника. Теперь блеснилка была не только сделана и испытана, но ещё и обловлена.

     Тем временем,  деду наскучило преспокойное пребывание в тихом безветренном местечке и он, следуя семейным традициям, пошёл искать приключения. Нашёл сразу. Чуть в стороне берег изобиловал родниками, а, как доподлинно известно, родниковая вода не очень охотно застывает, поэтому ледовое покрытие в том районе оставляло желать лучшего.  Дед проверил это собственной ногой. Войлок, из которого были сделаны дедовские валенки,  не отличается замечательными водоотталкивающими свойствами, а температура окружающей среды была совсем не июньской и даже не майской – пришлось уезжать.

    Не успев ввалиться в прихожую, услышал:

   - Чтобы больше такого корма не покупал!!! Кот опять в углу наблевал….

  - А кошка?

  - А кошка спит!

   Объяснив, что купленная накануне банка с кошачьей едой тут не причём, нашёл Сашу. Он мирно сидел на спинке дивана.  Понюхав предложенного мотыля, отвернулся, мяукнул и, спрыгнув вниз, пошёл исследовать принесённый пакет, так как подарки его совершенно не интересовали, а из пакета можно было, при удачном стечении обстоятельств, что-нибудь стащить….

Примечания:

*(с) песня Алексея  «Хвоста» Хвостенко «Дети».

*Сколопендра – обыкновенно, жена, которая предназначена для домашнего интерьера и руководства неумелыми действиями супруга.

*Бальтазар – спиннинг Aiko Baltazar 190ML.

*Тиррель № 2 – спиннинг Aiko Tirrell 210 ULS.

*Ватью Бьюкен – вокалист и бессменный лидер ансамбля «The Exploited».