Петрович 15
Осеннее настроение
Как, наверное, свежо там, на улице. Как приятно было бы пройтись одному – сперва вдоль реки, потом через парк!.. Насколько приятней было бы оказаться там, чем за столом, с гостями!
Джеймс Джойс «Мертвые»
Эта история приключилась с Петровичем в октябре 19.. года. Друг детства пригласил Петровича вместе с тремя общими знакомыми к себе в «родовое гнездо» - один из южных райцентров их необъятной области. Райцентры, они бывают разные: одни ничем не отличаются от городов, такие же шумные, пыльные, многолюдные и суетные, а иные - больше похожи на большую деревню. Эта была как раз «деревенская»: с частными домами, одной школой, единственным очагом культуры - клубом и близкой рекой, называвшейся Пьяной. Сам Альберт уже давно к тому времени жил в городе, возглавляя солидную государственную структуру, но в гости к родителям «в деревню» наведывался часто, не забывал стариков. При случае звал и Петровича: вместе охотились на уток и зайцев, играли долгими осенними вечерами в шахматы, слушали «преданья старины глубокой» мудрейшего отца Альберта и угощались нескончаемыми закусками его матушки.
Вместе с Петровичем в тот раз Альберт пригласил еще трех товарищей и вечер по приезду прошел ударно: с баней, разнообразными напитками, шахматным блиц-турниром и дискуссиями на мужские темы. Утром, ощущая последствия затянувшегося вечера, поднимались на охоту слишком долго и в результате на короткий утренний лет опоздали: несколько раз стреляли по «высоколетящим целям», но без успеха – ни одно животное в процессе этой охоты не пострадало.
Исправляя ошибку, попробовали охотиться с подхода: подкрадывались к заросшим озеркам и, подойдя близко, громко кричали: «Вылетай!» Ранее такая тактика давала результаты, но в тот день «команду» выполнил только какой-то случайный чирок, которого два охотника в четыре ствола разбили в пух и прах – и совершенно испортили трофей. Неунывающая компания вернулась домой, чтобы компенсировать неудачную охоту полноценным дружеским общением. А Петрович, не будь он рыболов, прихватив спиннинг, отправился на близкую реку.
С Пьяной у Петровича складывались весьма непростые, надо даже сказать - сложные отношения. В мае, еще по большой воде, можно было поймать на реке и неплохую щучку, и, тем более, окуня. А вот с просветлением воды ловля на спиннинг враз становилась бессмысленной. Вода Пьяны имела прозрачность для средней полосы поразительную - до пяти метров, и щука, наверное, хорошо видела обман. «Белая» рыба худо-бедно ловилась впроводку и на донки, а хищник на спиннинг, увы, нет. Прозрачностью реки пользовались вовсю подводные охотники, но в последние годы, по слухам, «уловы» стали значительно скромнее и у них – то ли подвыбили всю рыбу, то ли она, чувствуя недоброе к себе отношение, убралась куда подальше – но только рыбы стало мало. Ни сомов, ни судаков, ни сазанов. Так, попадется какой лещишка или язек на килограмм – у местного рыбака или заезжего подводника уже радость. Собственно, и ехать специально ловить рыбу на Пьяну никто не ехал, а вот так, случайно оказавшись поблизости, от нечего делать, ловили, наслаждаясь красотами природы и свежим речным воздухом – все лучше, чем дома.
Вспоминая опыт «прошлых стрельб», Петрович спустился к реке и начал ловить. Неспешно текла река, унося разноцветные листья, и так же неспешно думал Петрович свои думы, растворяясь в окружающем пейзаже. Время от времени менял приманки, чтоб скучно не стало, но рыбе было, видно, абсолютно все равно: воблер привязал Петрович или виброхвост. Перепробовав десяток приманок, рыболов остановил свой выбор на коричневом твистере и пошел вдоль по берегу, делая короткие остановки и облавливая приглянувшиеся места.
Поклевок не было, изредка заставляли волноваться цепляющиеся за крючок коряги, но пока до обрывов дело не доходило. «Вот река, - думал Петрович, - вот ямы ее, перекаты, изворотины и плесы. А где же рыба? Не может она не понимать прелести здешних мест! Что ей надо? Мелочи полно, коряжки для укрытия – живи, да радуйся, ан нет, не живется. Ушла куда-то, скатилась: то ли в Суру, а, может, и еще дальше – в Волгу…»
Мысли Петровича прервало появление молодого вихрастого рыбака на ботнике, в окружении нескольких «кружков». Вся процессия неспешно сплавлялась вниз по течению и уже через несколько минут находилась напротив.
- Здорово, коллега, как успехи? – поприветствовал первым Петрович, надеясь втуне на отрицательный ответ.
- Да есть маленько…
Информация было настолько неожиданной, что Петрович первым делом усомнился в словах незнакомца:
- Да ну!
Рыбак не обиделся и, нагнувшись, поднял со дна ботника щуку килограмма на три. Лучше б не поднимал – сердце Петровича сжалось от зависти.
- Да, повезло…
- Ага, повезло, - улыбнулся парень, радуясь возможности похвастать уловом, - причем, четыре раза!
- Чего четыре раза? - не понял Петрович.
- Четверых поймал, тьфу, четырех!- и словно боясь, что Петрович ему снова не поверит, парень еще раз нагнулся и поднял теперь уже две щуки – по одной в каждой руке. Видно, задавшись целью окончательно «добить» Петровича парень прокомментировал:
- Она теперь до самого льда хорошо брать будет. Только с живцом проблема. Но я с лета еще целую ванну запас – теперь до зимы хватит.
Течение унесло ботник с «кружками» за поворот, челюсть Петровича, что называется, отвалилась и долго не закрывалась. Вот тебе и на! А он еще считал себя опытным рыбаком! Какой, к черту, опыт! Лучше бы он этого парня не видел: считал бы себе, что в реке рыбы нет, да и все. А что теперь? Повеситься от стыда и понимания собственной беспомощности? Выбросить в Пьяну спиннинг и сегодняшним же днем перейти на «кружки»? «Да, - думал Петрович, - все дело в «кружках»! Осторожная рыба прекрасно видит обманку-виброхвост, но хватает живца!» Немного успокоив себя тем, что парень поймал рыбу «неспортивно», не на спиннинг, Петрович упражнения в метании искусственных рыбок продолжил. Но не успела горечь поражения окончательно улечься в глубине его растревоженной души, как из-за речного поворота показались два бегущих по берегу пацана. И все бы ничего: пацаны, как пацаны, лет по двенадцать-тринадцать, один в фуфайке, другой – в камуфлированной куртке с чьего-то взрослого плеча… Но кроме этих деталей видны были и другие. Один из бегущих держал в руке нечто вроде спиннинга, а другой… (Петровичу показалось это каким-то невероятным сном!) щуку килограммов на пять, хвост которой волочился по дороге…
- Стой, раз-два, - громко скомандовал Петрович поравнявшимся пацанам и с облегчением отметил, что они неожиданно сразу подчинились, а то бы нестись ему, удовлетворяя свое любопытство, за ними вприпрыжку, забыв про гордость и годы.
- Парень с ботника щуку дал? – с надеждой спросил Петрович у рыбачков.
- Зачем парень? Сами поймали! Только что! – настороженно ответствовали рыбачки. Щука, в подтверждение их слов, изогнула хвост и вяло им махнула.
- МолодцЫ – мОлодцы, играя ударением, попытался пошутить Петрович, а сам с надеждой на безопасный для своей рыбацкой гордости исход, продолжал допрос:
- На живца, наверное, поймали? На живца щука теперь до ледостава брать будет, не то, что на спиннинг!
- Нет, мы на спиннинг! На блесну! Вот на эту! – разбили надежды Петровича пацаны, показывая привязанную к толстой леске здоровенную колебалку.
- А катушка где? – не веря своим глазам и все еще пытаясь уличить пацанов в обмане, строго спросил Петрович.
- А мы ее еще летом утопили, в июле. Возле Филиппово. Теперь так ловим.
- Как так?
- Блесну рукой забрасываем, а когда до дна дойдет – пешком по берегу идем…
- И ловится? – задал глупый вопрос Петрович. Пацаны могли бы (имели право победителей!) на такой дурацкий вопрос не отвечать, но победители часто бывают милосердны, а потому пацаны ответили:
- Да, иногда попадается. Но с катушкой интереснее. Дальше блесну можно забросить… С катушкой мы и больше ловили…
- А-а-а, - протянул Петрович с кислой миной и долго смотрел вслед удаляющимся счастливчикам.
В голове была какая-то каша. Вот он, опытный рыбак, с фирменным спиннингом, импортной катушкой, модными силиконовыми приманками – и без рыбы; а пацаны с палкой и ржавой блесной – со щукой на пять кил. Где справедливость?! За что ему такое наказание? Собрав снаряжение, Петрович двинулся в сторону дома, все «прокручивая» в голове две недавние встречи и признаваясь себе, что потерпел сокрушительное фиаско.
Почти у самого дома из прибрежного камыша, важно переваливась на коротких своих ногах, вышла матерая кряква. «Домашняя», - подумал Петрович и с удивлением увидел, как утка не спеша вышла на твердый грунт, отряхнулась, взяла разбег и, два раза недовольно крякнув в сторону Петровича, взлетела. «Не домашняя», - подвел итог ее «превращению» рыболов и направился к дому.
- Ну как, Петрович, обрыбился? – участливо спросил вошедшего в глубокой задумчивости рыболова Альберт.
- Да нет, было пару поклевок всего, не засек, – на автопилоте соврал Петрович и стал раздеваться. За окном начинался затяжной осенний дождь.