Литературная рыбалка. Петрович 2

Петрович и Китайский Новый год

Инстинкт охоты не менее древний и могучий, чем инстинкт любви
Борис Акунин
Алмазная колесница

Когда уже казалось, что все многочисленные новогодние праздники позади, Петровича пригласили на встречу Нового года по китайскому календарю. Умеем мы, россияне, попраздновать, что говорить. Говорят, ни в одной другой стране мира нет такого количества праздников, объявленных выходными днями, как у нас. Ну, что у них там в Америке? День независимости ни от кого? Больше и вспомнить нечего… ага, День сурка еще, который на законные выходные и приходится. Если у нас случается празднику на выходные выпасть – его, естественно, переносят. А попробуй, не перенеси? Бунт, революция! Народу можно месяцами не платить зарплату, отключать зимой горячую, а летом холодную воду, оказывать медицинские услуги дрянного качества и «кормить» бесконечными «завтраками» про недалекое лучшее будущее – вынесет все, как говорится… Но праздники, праздники – дело святое!
Новое молодое государство, в котором живем поздравить надо? – праздник в июне. А старое государство, в котором долго (и, вроде, даже счастливо) жили помянуть? – в ноябре, пожалуйста. Многие годы на всю катушку поздравляли всей страной женщин с праздником весны, но в недавнем прошлом сильная половина человечества, пользуясь гласностью, возмутилась: как так? - у них (женщин) спецдень для отдыха есть, а у нас (мужиков) нет! И сделали февральский мужской праздник официальным выходным. Статус-кво восстановлен, мужики рады, женщины тоже, вроде, не против лишнего выходного.
А Майские? Ну, понятно, в эпоху развитого социализма праздник Мира и Труда был настолько значим, что руководство страны давало народу после 1-го еще и 2-е, дабы народ отдохнул после утомительного похода на демонстрацию. А сейчас-то, в эпоху недоразвитого капитализма мы чего в начале мая празднуем? Никто не знает. Но попробуйте сделать эти дни рабочими!
Новогодние праздники – апофеоз умеющей развернуться душе русского человека. Начиная от католического Рождества и до Старого Нового года – сплошной праздник, который многие руководители, от греха подальше, объявляют «Рождественскими каникулами» и вешают на дверях предприятия до 14 января замок. А там и до Крещения недалеко.… В общем, целый месяц народ празднует – веселится, а когда вдруг наступает размеренно-трудовая жизнь, чувствуется, что чего-то в этой жизни не хватает.
По всему поэтому, когда коллеги Петровича по прежней работе предложили ему отпраздновать на турбазе под Луначарском-на-Оке Новый год по китайскому календарю, он, немного поразмыслив, согласился.
Первым делом Петрович – страстный любитель летней и зимней рыбной ловли - уточнил: далеко ли от базы до реки, на что получил обнадеживающий ответ, что до реки совсем недалеко. «Что ж, - подумал Петрович, - совместим приятное с полезным: и с товарищами пообщаемся, и рыбки половим, «два в одном», как говорится!» (Петрович, как обычно, переоценивал свои силы).
Выезд был назначен на пятничный вечер. Вид подходящего к автобусу Петровича с буром и рыбацким ящиком приятелей немало позабавил. И что сказать? Рыбак в кругу «непосвященных» всегда был «белой вороной», мишенью для колкостей и острот. Петрович, готовый к такому раскладу, стоически вытерпел все замечания и пожелания.
Отмечать уходящий Старый Китайский год начали еще в автобусе. Петрович с удовольствием общался с приятелями, решив для себя, что коль скоро быть этой ночью развеселой дружеской пирушке, то на рыбалку он пойдет в субботу не с утра, а после обеда. Увы, после затянувшегося обеда Петрович на рыбалку идти уже не мог. И с удовольствием предался целительному послеобеденному сну. К ужину Петрович был в норме и собирался, сыграв с приятелями партию в преферанс, отбыть ко сну. Однако планам его было осуществиться не суждено. Оказалось, что Олег, с кем вместе проживал Петрович, успел познакомиться с двумя особами прекрасного пола. Олег «автоматом» включил Петровича в круг искателей приключений и представил двум довольно симпатичным молодым женщинам.
Особенно понравилась Петровичу небольшого роста шатенка с изящными бровями и серыми глазами. Вообще-то Петровичу нравились все женщины, но эта маленькая стройная шатенка понравилась ему очень: Петрович влюбился. Нельзя сказать, что это было из ряда вон выходящее событие – Петрович с момента своего давнего развода влюблялся с большим или меньшим постоянством по несколько раз за год. Но каждый раз немолодому (но и не старому!) Петровичу казалось, что к очередному предмету его обожания он испытывает настоящую Любовь. Однако проходило какое-то время, в отношениях с предметом поклонения Петрович делал определенные успехи, и чем больше были успехи, тем больше истончалось, пока совсем не исчезало чувство обожания Петровичем своей пассии. Петрович, бывало, пытался реанимировать угасшее чувство или перевести, трансформировать его в какое-то другое: нежности, спокойной радости, привычки, наконец, – ничего не получалось. Нежности не было места без восторженного обожания, вместо спокойной радости он чувствовал беспокойство, а привычка в отношениях с представительницей нежного пола претила свободолюбивой натуре Петровича. Но в момент очередной встречи он совершенно забывал про предыдущие опыты, искренне надеясь, что в этот раз он сможет сохранить чувство надолго и жить с выбранной раз и навсегда женщиной, не охладевая к ней.
В общем, Петрович в субботний вечерок на базе «Серебряная Ока» оказался, что называется, «на крючке» и провел все полагающиеся такой ситуации маневры, то бишь моменты ухаживания: биллиардная, кафе, дискотека, игра «пара на пару» в карты в комнате соседок…
Несмотря на то, что приятели имели с вечера определенный успех у своих новых знакомых, проснулись они в своих кроватях. Точнее, проснулся Петрович, некоторое время осмысливая себя и пытаясь ответить на простой вопрос: где я? Ответ, впрочем, нашелся довольно быстро: давно вставшее солнце своим светом пробивало тонкие желтые занавески и довольно сносно освещало холостяцкий номер. События вчерашнего вечера одно за другим вставали в тяжелой голове Петровича, но на определенном моменте цепь обрывалась, и Петрович не мог припомнить: когда они с Олегом «откланялись». А, может, даже не откланялись, а их выпроводили? Это было бы ужасно. С новой знакомой Петрович хотел бы дружбу продолжить.
Пытаясь нащупать глазами какую-нибудь емкость с водой, Петрович наткнулся на небольшой листочек с подписью. Машинально начав читать, он сразу понял, что письмо от его «ундины».
«Петрович! Доброе утро! Ты классный, но боюсь, что мой телефон ты не вспомнишь, поэтому пишу: 92-31-01. Ни хвоста – ни чешуи! Настя» Теперь Петрович вспомнил все: и многочисленные тосты «на брудершафт» с обязательным после такого мероприятия целованием, и просьбу Насти не торопить события, и договоренность созвониться в городе… А вот номера телефона Петрович действительно не помнил. «А она у меня не только красивая, но еще и умная», - по-хозяйски подумал Петрович. А еще он подумал, что если Настя оставила записку, то, наверное, уже уехала. Петрович очень хотел увидеть Настю прямо сейчас, сию минуту, но поскольку это оказалось делом невозможным, а энергию влюбленности надо было куда-то девать, Петрович стал собираться на рыбалку. Проснувшийся Олег некоторое время с изумлением смотрел на Петровича, а потом изрядно подсевшим голосом изрек: «Да, когда хочется – это хуже, чем когда болит…»
Петрович вышел из корпуса. Солнце было уже довольно высоко, нормального клева ждать не приходилось, но где, как ни на рыбалке можно привести растрепанные мысли в порядок? И Петрович зашагал к реке. Река угадывалась за лесистым бугром, куда вела колея лыжни. Беда была в том, что лыж у Петровича не было. Пошел он по лыжне, но лыжня не держала, Петрович проваливался, и довольно глубоко. Какой-то километр дался Петровичу с большим трудом: ноги налились тяжестью, в голове шумело, а сердце было готово выпрыгнуть из груди. «Еще немного, еще чуть-чуть», - уговаривал себя Петрович, продвигаясь вперед.
Вот, наконец, и Ока! Но какого черта? Где лед?! Величественная река непринужденно катила свои воды перед изумленным взором Петровича. Вот это номер! И это в середине довольно морозной зимы, когда на водохранилищах едва хватает длины бура, чтобы пробить очередную лунку! Этого только не хватало… Видно, выше по течению находился сброс какой-то мощной ТЭЦ, поскольку от берега до берега льда не было – впору спиннингом рыбачить…. И все же закраина метра в три вдоль берега оставалась... «Раз пришел –надо пробовать», - решил Петрович и с опаской спустился на лед.
Первую лунку бурил под самым берегом, рискуя попасть ножами ледобура в песок, загубить и их, и саму возможность рыбалки. Слава богу, обошлось. Но воды под нижней кромкой лунки было совсем чуть, и Петрович рискнул забуриться на самом окончании закраины. В этом месте было заметно глубже, метра два с половиной. Легкую мормышку на удочке с самой деликатной оснасткой сносило – пришлось достать удочку с мормышкой покрупнее. Так было лучше, и дело пошло. Некоторое время поиграв кивком, Петрович поставил удочку на лед и задумался. Разные мысли возникали из ниоткуда и, не успев как следует оформиться, уступали место другим: о жизни, которая временами не такая уж скверная штука; о счастливом Случае, познакомившем его с Настей; о приятелях, собирающихся ехать домой и уже, наверное, хватившихся его; и о радости рыбацкого одиночества, позволяющем когда не клюет просто сидеть и думать ни о чем и обо всем сразу.